Такуан из Кото - Рю Чжун

мешка тряпицу и смахнул ею с флейты последние капли крови. Он ещё раз посмотрел на блестящий в лунном свете клин и, вздохнув, завернул флейту в тряпку. Убрав её в дорожный мешок, монах направился к воротам и распахнул их.

Хоть монах и не произнёс ни единого слова, крестьяне быстро поняли, что произошло и кого им следует благодарить. Колдун исчез претаинственным образом, и не было сомнения, что как раз он-то и был в появлении оборотня виноват.

Прорицатель, который так рьяно защищал колдуна, тоже куда-то запропастился. Но на это никто внимания не обратил. Обрадованные победой крестьяне повели монаха на постоялый двор, где накормили и уложили спать в лучшей комнате, не взяв никакой оплаты.

О том, куда пропали трусливый колдун и странствующий прорицатель, читайте в следующей главе.

Глава девятая

в которой повествуется о том, как Брикабрей с Такуаном прятались от охотника на демонов, каждый по своим причинам, а также о том, как был обнаружен волшебный посох Яньвана Умма-ё

Итак, странствующий монах-комусо разделался с огромным бесом-оборотнем, нападавшим на деревню вот уже вторую ночь. Наутро монах отправился дальше своим путём, который, к вящей радости уже знакомого нам круйтепского купца, вёл в Сурин. Купец тотчас скомандовал и своему обозу выдвигаться в путь таким образом, чтобы оставшиеся до Сурина дни от бродячего монаха не отставать.

Выехав за пределы деревни, охранники прошлись вдоль обоза и не досчитались двух путников: на постоялом дворе остался толстый колдун в заляпанном халате, а с ним и бродячий прорицатель.

«Проспали, наверное!» – решил главный охранник. Сам он всю ночь спал так крепко, что о схватке с оборотнем узнал только утром от своих товарищей. «Не возвращаться же за этими двумя, – рассудил он. – Пока будем их дожидаться, монах далеко вперёд уйдёт. А ну как там ещё оборотни на дороге?» И охранник решил обоз не задерживать, а колдуна и прорицателя оставить в руках судьбы.

К слову сказать, ни Такуан, ни Брикабрей вовсе и не собирались продолжать путь с обозом. У каждого из них были на то важные причины, о которых они сообщили друг другу минувшей ночью.

Звёзды повелели Такуану сворачивать в сторону Мандалая без промедления. Так он сказал Брикабрею, когда обнаружил того за колодцем. Колдун прятался там от монаха-комусо, который – по мнению колдуна – полагал, что убитый им волк-оборотень был заодно с этим низеньким толстоватым колдуном. Хоть брошенная Брикабреевым колдовством молния по монаху и не попала, вышло всё так, как если бы в него колдун и метил. Во всяком случае, так считал сам Брикабрей.

Поэтому-то, стоило монаху вплотную заняться оборотнем, Брикабрей со всей скоростью, которую смог развить на четвереньках, убрался с мельничного двора и притаился за колодцем. Он закрыл глаза и принялся творить молитвы: «О, Тёмный Владыка! Пошли монаху другие заботы, чтобы он обо мне позабыл, чтобы имени моего не знал даже!»

С перепугу Брикабрей даже позабыл, что с монахом он раньше знаком не был и монах знать колдуна по имени никак не мог. Поэтому, когда он услышал своё имя, сердце у него сжалось в комочек и провалилось прямо в пятки.

– Бри-Кабрика-Брей! – услышал он прямо над своим ухом.

– Пощади меня, почтенный монах! – взмолился Брикабрей.

– Никак убоялся ты монаха? – ответил на это Такуан, стоявший рядом.

Брикабрей понял, что опасность миновала, и с шумом выдохнул, разминая жирной ладонью бешено стучащее сердце.

– Он, – сказал колдун, – он с одного маха оборотня убил! И меня хотел убить! И тебя, уважаемый, убьёт. Стоит ему понять, что ты не прорицатель, а из Донной Страны посланник! Никак нам нельзя с монахом встречаться больше!

– Идём в Мандалай! – сказал Такуан голосом прорицателя. – Так требуют звёзды.

Он помолчал и добавил:

– Тёмный Владыка там приготовил тебе следующее испытание. Здесь ты хорошо справился, не убоялся с оборотнем лицом к лицу встать.

Колдун засиял от гордости.

– Я этого оборотня своим волшебством на землю бросил. И к воротам приложил! – показал Брикабрей толстым пальцем на створку ворот, в которой была хорошая промятина. – А потом заявился монах-комусо и всё испортил. Я и без него справился бы! Вот негодный комусо! Сейчас я ему всё выскажу!

Колдун уже и позабыл, как только что трясся от ужаса об одной мысли о встрече с комусо. Он вскочил на ноги, готовый бежать на постоялый двор.

Такуан представил себе, сколь быстро при встрече с монахом напускная храбрость пересохнет у Брикабрея на лице, и улыбнулся.

А колдун схватил Такуана за рукав:

– Пойдём со мной!

Надобно сказать, что Такуан обнаружил трусливого колдуна за колодцем вовсе не потому, что искал, где тот спрятался. Стоило Такуану увидеть монаха-комусо с двумя волками, как он тут же его узнал. Это был тот самый монах, что возвращался в ставший Такуану родным горный монастырь тем самым днём, когда Такуан из него сбежал, переодевшись в белую робу камунуси. Но об этом Такуан ничего колдуну не сказал. Вместо этого он повторил:

– Нет на разговоры времени! Ты не слышал, что ли, почтенный? Звёзды нас в Мандалае ждут!

И Брикабрей с Такуаном проскользнули обратно в свои комнаты, миновав собравшуюся в обеденной зале толпу. Они собрали свои нехитрые пожитки и, не дожидаясь рассвета, вышли на дорогу, которая вела в Мандалай.

Путники прошагали без остановки всю ночь, а затем и следующий день. К вечеру Такуан с Брикабреем расположились на ночлег. Лисёнок Дзин, всю дорогу сидевший у Такуана за пазухой, выскочил и шмыгнул в кусты.

С помощью нехитрого волшебства колдун развёл костёр, на котором они поджарили овощи, прихваченные с постоялого двора. После ужина Такуан растянулся на ещё тёплой от солнечного тепла траве и задремал. Брикабрей пристроился рядом и закрыл глаза, притворяясь спящим. Волшебные колбы из дорожной сумки Такуана никак не покидали его мыслей.

Выждав порядочно, колдун приоткрыл глаза. Солнце уже скрылось за горизонтом, но на смену ему вышла полная луна, и потому ночь выдалась ясной и светлой. Утомлённый путешествием Такуан крепко спал. Его грудь мерно поднималась и опускалась, одна рука была подложена под голову, а вторая прикрывала дорожный мешок, в котором Такуан хранил золочёный обод, изумрудное ожерелье и добытые в монастыре волшебные колбы.

Брикабрей встал и прошёлся вокруг, вглядываясь в траву. Наконец он нагнулся и выдернул длинную тонкую соломинку с метёлкой семян на конце. Колдун подкрался к Такуану и принялся этой соломинкой щекотать ему ухо. Такуан беспокойно завозился. Ему снилось, как он убегает от целого полчища комаров, которые так и норовят усесться ему на уши. Он попытался согнать их во сне руками, а наяву же снял руку со своего дорожного мешка и хлопнул себя по уху.